Может показаться, что это обычное обсуждение нового явления, которое ещё не устоялось, а потому и непонятно, как к нему относиться. Но мне это напоминает одну старую проблему вологодской литературы – вопрос о существовании. Литераторы здесь всегда спорили не о том, чей метод и стиль лучше, а сразу и в лоб – кто из них существует, а кто нет. Такой вот вологодский экзистенциализм.

К «новой вологодской школе» сейчас, вроде как, причисляют по формальному признаку – по публикации книжки (а то и двух) в престижном издательстве «Воймега» – Нату Сучкову, Марию Маркову, Лету Югай, Данила Файзова и иногда меня. Что общего можно найти в наших книгах? Это вопрос большой работы для критика или филолога. Я за это не возьмусь. Но вот что для меня абсолютно ясно – круг людей, постепенно сделавших Вологду генератором новых идей в литературе – намного шире, чем наши пять скромных фамилий. Потому что в создании поэзии равным образом участвует вся культурная среда города, места её произрастания.

Прежде всего, надо начинать с прозаика и общественного деятеля Галины Щекиной, которая в начале 1990-х ещё наивно надеялась на сотрудничество с предыдущим поколением литераторов. Её злоключения хорошо описаны в сетевых мемуарах. Там есть красочные эпизоды походов в «писательскую организацию», особенно старина Белов узнаётся с первой фразы. Главное (и самое страшное), что услышала Галина Александровна от маститых писателей – то, что она не существует. Это как приговор. А не быть ­- для творца хуже смерти.

Наполучав достаточно тычков и обид от «того союза», гордая Щекина не унялась и сколотила шайку недовольных, начав «подрывную работу». Издавала газету «Свеча», печатала самиздат. Историю её издательских проектов я уже излагал подробно в своей книге «Малые издательства Вологды». В 1998 году она собрала свой Союз, Вологодское отделение СРП. В это время в Вологде, как мне тогда казалось, были три «главных молодых поэта» – Яков Авербух, Евгений Вандышев и Ната Сучкова. Все трое действительно ещё очень молоденькие, их произведения при перечитывании выглядят сейчас не очень серьёзно, но тогда это было несказанно свежо и интересно. Их совместная книга «ВанСуАв» была одновременно хитом и манифестом нашей «секты любителей самиздата».

Первооткрывателем этой зелёной молодежи стал Сергей Фаустов, муж Г. Щекиной. Он издал в 1997 году нашумевшую книгу статей «Харизма вологодской литературы» (главы из неё даже перепечатал журнал «Октябрь»). Будучи любителем всяческого прогнозирования, он надавал начинающим литераторам непомерных авансов, и нужно сказать, что в случае с Сучковой почти всё сбылось.

Начало 2000-х и рубеж веков, насколько я понимаю, стали временем некоторого затишья. Союз тогда ненадолго возглавила Татьяна Тайганова, однако любовь к строгому порядку и непреклонный характер не позволили ей найти общий язык с коллегами, и после нескольких громких скандалов эта талантливая дама удалилась в некое добровольное затворничество.

Я тогда только ещё издавал свои первые книжонки, и был известен скорее в среде неформальной публики. Недавно со смехом обнаружил в старых отчётах Союза упоминание о себе в качестве «культового молодёжного поэта». Автор этих непомерных авансов неизвестен. Около 2002-2004 года я испробовал много способов, пытаясь расшевелить думающую публику. Вокруг я видел сотни сверстников с головой на плечах, способных принять и полюбить новую литературу, и мне казалось, что нужно только дать правильный импульс, чтобы люди снова стали читать и ходить на выступления поэтов. Я печатал листовки, заманивал публику на свои чтения, приглашая в качестве сопровождения известных музыкантов из местной среды. Мы устраивали вечеринки, читали под музыку и даже проводили «битвы» поэтов против музыкантов (был такой цикл вечеров, на которые продавали билеты). Очень немногие откликались и помогали в то время. К середине 2000-х, если честно, казалось, что новая поэзия в Вологде уже более-менее сдулась. Павел Тимофеев (некогда весьма читаемый) перестал что-либо публиковать, Сучкова уехала в Москву (казалось, навсегда), Авербух ушёл в музыку, Вандышев совсем куда-то пропал, и один из моих первых «отчётов о работе», представленных в Союз российских писателей, заканчивался вполне в духе романтической зелёной тоски:

«Литературная жизнь Вологды возникает спорадически, от случая к случаю, чем напоминает мне всплывание пузырей газа на болоте… отмечаю полную апатию публики к литературным событиям и проблемам. В частности, поэзия находится в положении мелкого увлечения, востребованного лишь ее производителями, да и то не всегда. Подводя итог, можно сказать, что быть в Вологде литератором не просто бессмысленно, но и очень скучно. Всем, питающим иллюзии относительно литературы в Вологде, советую очнуться и покинуть этот город в кратчайшие сроки».

Это был период, когда на вечера и даже на домашние посиделки совсем перестали ходить, новых авторов почти не появлялось, и я уже присматривался к Питеру как месту возможного переезда. Однако параллельно с этим моим байроническим томлением постепенно происходили изменения к лучшему. Во-первых, в литстудии у Галины Щекиной появилось несколько талантливых энергичных учениц: Наталья Усанова, Мария Суворова, Регина Соболева, Александра Логинова и ещё несколько не то чтобы гениальных детей, но точно интересных. Это уже начала образовываться какая-то новая среда. Первые стишки к публикации стала присылать будущий лауреат госпремии Мария Маркова. Мы тогда с ней были знакомы только по переписке, но я уже в начале 2005-го какие-то её опыты пристроил в молодёжную газету и даже, кажется, написал ей короткий отзыв. Щекина много возилась с ней, пытаясь доказать, что «эта кадуйская девочка подаёт надежды». Это всё было десять лет назад.

Жизнь такова, что изменения к лучшему всегда запаздывают и происходят медленно. И этого «движения к свету» я поначалу и не приметил. Когда весной 2007-го я составлял план поэтического фестиваля, казалось, что снова придётся биться с этим в одиночку. Но тут появились Волкова с Ганичевым, нашёлся зал и впервые за много лет мы собрали почти всех молодых авторов города в одном месте. Это был фестиваль «Зов Муз», который потом станет «Плюсовой поэзией». Конечно, скорее вечеринка, чем фестиваль, но всё же.

В моих компьютерных закромах сохранились кое-какие копии обсуждений со старого интернет-форума ВО СРП, ныне обрушенного. После майского фестиваля 2007 года Елена Волкова произнесла на форуме словно бы некое заклинание: «Пора выходить из подпольев, подстольев и других укрытий!» И народ начал выходить. Летом того же года именно Волкова смогла разрешить кризис в отделении Союза, когда наше юрлицо по каким-то бумажным причинам ликвидировали, и пришлось назло всему регистрировать нашу гордую ячейку заново. К нам стали реально и виртуально присоединяться люди отовсюду, жизнь забурлила. К началу 2008 года уже сложилось некоторое ядро тех, кто хотел подраскачать местный литературный процесс, запустить движение идей и мнений. К этому времени относится одна дискуссия на старом форуме, где мы обсуждали «провинциализм». Как мне кажется, тогда общий страх культурной изоляции лучше всего выразила М. Маркова:

«Несмотря на то, что я очень много пишу, постоянно работаю с текстом и над собой, у меня не уходит ощущение никчёмности всего этого процесса. Мне, действительно, кажется, что мы никому не нужны, кроме себя самих. Словно время сократилось в объёмах и его теперь хватает только на что-то одно — например, проговорить, но не быть услышанным, поскольку на этом время выходит. Часики перевернули и ты снова выпускаешь слово в пустоту». Но она же чуть ниже дала и лекарство от этих страхов: «Одно я знаю точно. Всегда должно быть место, куда можно вернуться, место, откуда ноги наши сбежавшие растут… Я вот верю, что вологодская литература может достигнуть такой планки, о которой и мечтать страшно».

Местная писательская среда постепенно пропиталась этим оптимизмом, верой в то, что вместе мы сможем вывести местную культурную жизнь на какой-то новый уровень. Люди стали помогать, дружить, поддерживать. В декабре 2005-го мне было натурально не с кем поговорить, а спустя три года мы уже все вместе ходили в «поэтские турпоходы», и большая часть этих людей были совершенно новыми для меня.

Потом была история с фестивалями, много публикаций, книг, разные премии и поездки. Импульс десятилетней давности стал расти, постепенно всё больше людей оказалось вовлечено в этот процесс производства и обсуждения новых литературных идей. Прозаики (Галина Щекина, Ольга Кузнецова, Сергей Донец, Елена Волкова), критики (Сергей Фаустов, Нина Писарчик, Регина Соболева) и стихотворцы – каждый внёс что-то своё. О последних чуть подробнее, потому что помимо тех пяти имён, что были опубликованы в «Воймеге», всё это время работали, писали, публиковались многие, подававшие надежды и оправдавшие их. Например, велеречивый поэт Валерий Архипов, мастер абсурдной миниатюры Дмитрий Туркин или ироничный философ Андрей Таюшев. Большое дело делал (и делает) поэт и культутрегер Денис Романенко (о его проекте «Новый Диоген» см. большое интервью с ним). Мария Суворова в последние годы пишет всё интереснее, вырабатывая собственный стиль. Интересные книжки выходили в самиздате у Натальи Усановой, Регины Соболевой. Наталия Боева и Евгения Малиновская стали известны за пределами региона благодаря журнальным публикациям. Многие череповецкие поэты участвовали в вологодском литературном процессе и стали известны именно здесь (Татьяна Ржанникова, Михаил Калинин, Игорь Захаров). Прибавьте к этому два крупных фестиваля ежегодно, ежемесячный поэтический салон (по билетам!), регулярные выезды вологодских литераторов на всевозможные мероприятия – и вот вам уже некая картина того, как понемногу небольшой город Вологда начал притягивать внимание как один из центров российской словесности.

Признаюсь, когда мы в «поэтских турпоходах» строили планы, нам хотелось, чтобы не мы конкретно, а именно вся наша общность стала каким-то образом замеченной. Мы хотели «нанести жирную точку на карте». И вот теперь на наших глазах эта точка проступает.

Я не знаю, что объединяет новых вологодских поэтов. Общность стиля? Вряд ли. Общность тем и образов? Это всё вкусовщина и условность, ведь каждый по своему может обыграть одни и те же мотивы. Даже пресловутая деревенскость тут не является ключом, потому что мы не от беловско-рубцовского корня, а скорей вопреки ему явились.

Однако что-то всё же есть. Ведь заставляет же что-то Данила Файзова, совершенно уже московского литератора, каждый год возвращаться, «подобно еврею на землю Сиона» (это он сам так сказал в одной рецензии!), в родной город, более того привозить на малую Родину литературных звёзд разной величины свечения.

Всё это время тут, в 300-тысячном областном центре, происходил собственный «культурный обмен»: Маркова читала Сучкову, Сучкова меня и Маркову, мы все читали Лету Югай, Суворову и т.д. Даже после отъезда в Питер эта связь для меня не оборвалась, и может быть от этого многолетнего взаимодействия и взаимовлияния в нас уже и появилась некая особенная вологодская нота, какой-то общий отзвук или прищур, что-то роднящее нас.

Что самое интересное, в последнее время стали появляться в Вологде интересные литераторы даже вне этого круга. Например, Михаил Федотовский, молодой модник и поэт, организовавший в прошлом году независимый фестиваль (уже третий в Вологде). Он пока пишет огромное количество словесной руды, но кто знает, что из этого выйдет? Мы все начинали с тех книг, которые теперь неловко открыть. Или вот яркий писатель и критик Наталья Мелёхина, уникальный случай, когда человек не оказался ни в том, ни в другом лагере, и находится как бы вне схватки «старичков» с «молоднячком». Возможно, это символично, что именно она из своей позиции вненаходимости первой стала отмечать какие-то общие черты у вологодских поэтов, издававшихся в последние годы.

Будет ли выведена волшебная формула поэтической вологодскости, я не знаю. Говорить о «школе» вряд ли стоит – у всех нас были разные учителя. Может быть, и закончится эта история тем же, чем и началась: никакой школы нет. Вот нота – это возможно. Отзвук. Общий звон. Это бы подошло.