По крайней мере стала такой в последние годы.

История о местных смыслах как неком «рассказывании историй» — это не только про «городские бренды» (чьё-то сердце теплеет в предвкушении отката). Это и о совместном времяпрепровождении, и обо всей системе связей горожан. Возможно, я всё упрощаю, но мне кажется, что терминами «сторителлинг», «кластер историй» специалисты по развитию городской среды называют то, что обычно именуется просто «культура». Их стремление к новизне используемого языка важно, это не просто дань моде. Это попытка заставить посмотреть на себя по-новому.

Ведь что возникает в памяти при упоминании «городской культуры», какие образы? «День города», «родная сторонушка», «концерты коллективов», «ребята нарисовали своими руками», «всемерно поддержать». Ах да, «последняя строка в бюджете». Я намеренно всё это поставил в кавычки, потому что отношение к культуре как к чему-то второстепенному – это не просто реальность, это уже готовый шаблон, устоявшееся решение, от которого обычно и начинается разговор о ней. Мол, есть «жизнь», а есть «культура», которую «жизнь» должна поддержать. Взгляд этот еще из дальних времен деления реальности на дворянскую и низовую, из времен переворота, когда крестьянам, сошедшим со страниц Платоновского «Чевенгура», надо было объяснять, зачем нам этот Платонов вообще нужен.

Модные «сторителлинги» (Боже, помоги дописать это слово) и прочие «урбанистические урбанистики» — это попытка ухватить обмотанную плохими смыслами «культуру» с другого боку. Понять и показать, что не только жизнь поддерживает культуру, но и наоборот. На сей раз без всяких кавычек.

Вот, например, вологодские писатели какое-то время, в 1970-80-х годах были, можно сказать, оптовыми производителями смыслов. Обмен идеями и текстами в городе (при поддержке властей, кстати) был очень живым. Потом литературная среда подзакоснела, но после провала 1990-х появились новые «производители смыслов», те, кто своим существованием доказывает простую вещь: «в городе что-то происходит». Издаются книжные серии, проводятся акции и встречи, стихи читают в троллейбусах и морской семафорной азбукой, в центре внимания оказывается то Шаламов, то Гиляровский, то Белов (слава Богу, с громкими именами в Вологде всё в порядке).

Еще одна важная сила, порождающая смыслы – градозащитники и архитекторы. И это не только про тяжбы и борьбу с застройщиками. Люди, искреннее любящие свой город, стали собираться вместе, проводить открытые лекции, экскурсии. Дни архитектуры стали уже постоянными. В сети появляются ресурсы, такие как VologdaMaps.Ru, где вологжанин может ощутить себя частью большой общности, протяжённой во времени пространстве. Интересное явление – лекторий Печа Куча. Всё это новые формы городской жизни. Так пространство делается осмысленным, а с ним и жизнь.

Вологда в плане «рассказывания историй» может дать фору многим городам. Сильная традиция краеведения (не прерванная даже революцией), литературная школа, ремесла и имена – вот опора, на которой можно построить общий дом. Конечно, для этого понадобятся и заводы, и пароходы, но без ощущения осмысленности жизни все эти механизмы и приспособления быстро теряют хозяев и работников.

Возможно, в этом месте я должен призвать губернатора (почему-то его) к поддержке… ну и так далее. Так велит советско-постсоветский речевой ритуал. Однако если я к чему-то и хочу призвать местные власти (если этот текст вообще писался для этого), то к тому, чтобы они не мешали естественному течению событий. Это будет их самый большой вклад в самоорганизацию людей. Не нужно бюджетов, рукопожатий, премий, это всё не обязательно. Я и писателям вологодским то же самое всегда говорил: не надо ждать финансовой помощи, деньги разобщают, а такую хрупкую общность как культура разрушить очень легко.

Важно, что в каждом из этих случаев, среда образуется сама, а не сверху. Старшее поколение, приученное к советской «санкционированной культуре», одобренной иерархии, иногда не понимает этого движения. Собравшихся независимо писателей могут обозвать «так называемыми» или вообще «графоманами», градозащитников – «псевдоисториками», так как они не укладываются в старый образ «культурки», где должны быть либо «отчётные концерты коллективов», либо «ребята нарисовали». Среднего звена, где взрослые общаются со взрослыми, в этой системе быть не должно. А оно теперь есть.

Возможно, когда-нибудь эти попытки вернуться к свежему взгляду на культуру через урбанистику покажутся наивными. Однако плоды самоорганизации общества будут говорить сами за себя, и не важно, «коллективы» тут нам помогли, «коворкинги» или «сторителлинги». Важно, чтобы что-то выросло, свободно и легко, как в природе. Главное этому не мешать (ну вы поняли, для кого это последнее предложение).